У собак есть множество сигналов, с помощью которых они сообщают о своих эмоциях и намерениях. У кошек таких сигналов известно гораздо меньше. Дело может быть в том, что и сам репертуар беднее, и изучена коммуникация кошек гораздо хуже. Скорее всего, ключ к этому – особенности социальной структуры домашних кошек.
Люди живут в очень иерархически упорядоченных группах. Там, где нас собирается больше трёх, гораздо проще построить структуру, основанную на доминировании одних и подчинении других: это предотвращает стычки за ресурсы и в конечном счёте делает жизнь спокойнее и предсказуемее.
Мы склонны приписывать другим живым существам свои мотивации и представления о жизни – очеловечиваем своих питомцев. В каких-то аспектах животные бывают похожи на нас: они, как и мы, испытывают эмоции, чувствуют боль, заботятся о потомстве, образуют социальные связи. Но эти связи не всегда соответствуют человеческим представлениям о них.
По какой-то причине мы считаем, что животные в группе – волки в стаях, львы в прайдах, кошки в семье – образуют упорядоченные линейные иерархии. Видимо, такова сила ранних исследований иерархий доминирования и сообществ, в которых живём мы сами. Но в реальности и у псов, и у кошек, и у мышей с крысами иерархические связи бывают не только линейными.
Далее. Иерархию поддерживает не столько агрессия доминанта (хотя и она тоже), сколько подчинение субординантов. Животное с низким рангом уступит дорогу доминанту, откажется от еды и вообще поспешит продемонстрировать подчинённое положение в прямом смысле пригнувшись. Доминанту просто нет нужды каждый раз угрожать подчинённым членам сообщества.
Естественно, для такой коммуникации нужны специальные сигналы подчинения. Они есть, в частности, у приматов, собак, крыс. Наверняка встречаются и у других животных, но навскидку не скажу у кого.
У кошек таких сигналов (по крайней мере, очевидных) нет. Есть демонстрация угроз и агрессии, страха, а сигналов примирения, как, например, у собак – нет.
И это один из аргументов в научной среде в пользу того, что кошки не выстраивают упорядоченных сообществ.
Второй аргумент – происхождение. Домашние кошки произошли не от львов (кстати, в прайдах иерархия тоже выражена слабо), а от африканских кошек Felis silvestris lybica, которые по образу жизни своему – одиночные хищники. За 10 тыс. лет с момента одомашнивания наши кошки не сильно поменялись в социальных способностях. Дело в том, что все эти тысячелетия кошки оставались одиночными хищниками. Даже там, где кошки живут колониями, это не иерархические структуры. А если кошке не надо демонстрировать и считывать сигналы подчинения, то они и не входят в их репертуар.
Хотя не исключено, что мы просто плохо знаем своих питомцев. Кошек в целом довольно тяжело изучать вне своей естественной среды. В лабораторных условиях кошки испытывают сильный стресс, поэтому экспериментов с ними проводят мало. Чаще всего за кошками наблюдают в привычной для них обстановке, но это не всегда даёт достаточно информации для учёных.
Антрозоолог Джон Бредшоу, изучающий коммуникацию между людьми и животными, считает, что мы легко можем наблюдать множество сигналов, которые подают собаки, но у кошек таких сигналов всего 5-6.
Часть этих сигналов многозначны. Например, кошка может мурлыкать, когда ей радостно или когда ей грустно, когда голодна или ранена. Хвост трубой означает интерес и желание пообщаться, а распушённый хвост трубой – ярость. Самое интересное, что люди хорошо понимают смысл мяуканья своей кошки, но не очень хорошо – чужих. Хотя казалось бы: мяуканье – визитная карточка кошек.
В этом отношении кошка по-прежнему самый загадочный наш спутник.
По мотивам статьи How to Decode Cat Behaviors и книги Т. Аткинсон Practical Feline Behaviour.
Фото: Mustafa ezz